| |
|
Эта страница - для Вас, уважаемый Михаил Бару, а также для всех, кто
участвовал в конкурсе "Ночь и огонь". На ней я попытался задним числом
восстановить ход работы над призовой чашей.
|
|
Теперь я уже не смогу точно вспомнить подробностей конкурса, но достоверно то, что на выходе жюри предложило мне выбирать между двумя вариантами - хайку Басурмана Меж языками пламени
Ночь поселилсь.
Ждёт своей вечности...
|
и стихотворением Михаила Бару:
Ночь на Оке.
Тишина...
Слышно, как сучья трещат
В костре рыбака
На другом берегу.
|
|
Эскизы получились играючи. Оба стихотворения, обсуждавшиеся в качестве претендентов,
были так выразительны, что образы чаш пришли сразу, без
мучительных размышлений. И всё же предстояло выбрать что-то
одно... Оба варианта
имели свои достоинства. Но чем дольше вслушивался я в стихотворение
Михаила Бару, тем яснее понимал, что это почти безупречно правильная
танка с огромным внутренним поэтическим пространством, а в хайку
Basurmana прекрасным строчкам "Меж языками пламени/ Ночь притаилась"...
- к сожалению, не вполне соответствует третья "Ждет своей вечности"
- не потому, что вечности нельзя ждать, а просто ночь была, есть
и будет, а всякая жизнь и огонь мимолётны. "Меж языками пламени/
Ночь притаилась"... Как эти строчки украсили бы собой любую
рэнгу! Но...
|
|
|
Итак, не сразу - виной
обстоятельства - но я всё же взялся за дело. Было время
подумать, и я уже знал, чего хочу. Чаша должна была получиться большая
и тяжёлая, тёмная, как ночь, медленная, как течение спокойной
реки, звучащее в этих строчках, разделённых паузой настолько
большой, что первую можно принять за заглавие: "Ночь на Оке...
Тишина...."
Технику я
выбрал тяжёлую и трудоёмкую - формовку из многослойных цветных масс
с разной фактурой и разной температурой плавления - иначе
нельзя было достичь требуемого контраста между почти неглазурованной наружной поверхностью
и тяжкой как металл гладью ночной реки, вводящей
нас во внутреннее пространство чаши и стихотворения.
|
 |
|
Врезанные в наружную поверхность
осоки, колеблемые ночным ветром, должны
были придать чаше движение, причём двоякое - листья своими изгибами
приглашают вращать сосуд, рассматривая его со всех сторон, а стебли, перегибаясь через край, зовут погрузиться внутрь чаши.
Наученный горьким опытом, я сразу начал два варианта, и не зря.
Первый получился немного перегружен - пять
травинок оказалось слишком много для этого стихотворения... Тогда я понял, что
здесь надо не изображать, а лишь указывать на то, что хочешь изобразить;
не перечислять, а обозначать. В сущности, так и поступил автор.
Михаил Бару почти ничего не описывает. Воображение внимательного читателя
дорисует и гладкие воды реки, глотающие отражение костра, чёрно-синюю
глубину небосвода, и силуэт дальнего берега.
|
Ночь на Оке.
Тишина...
Слышно, как сучья трещат
В костре рыбака
На другом берегу.
|
 |
|
Как много всего умещается в
строке! "Ночь на Оке..."
И это только раскладка. Тремя словами нарисована
целая картина. Дальше начинается
главное. Глубокая, как чаша, тишина. (Нет, чаша глубже. Дно чаши
- это поверхность реки, а у реки тоже есть глубина.) В тишине всегда живёт звук. Тот,
кто захочет, его услышит. Вот он: "сучья трещат/ В костре рыбака"
Смотрите, как тонко показан костёр - через звук стреляющих в пламени сучьев.
Никаких деталей. Этот с детства знакомый каждому звук мгновенно переносит
нас туда, к костру неведомого рыбака. Но - на то и танка. Как прилив предполагает
отлив, так и здесь: движение вглубь чаши замедляется.
Последняя строка "На другом берегу" снова возвращает нас к исходной
точке. Другой берег рядом, но он недостижим. Вспоминается приём повторяющегося
возвратного движения, которым великий Леонардо заставляет зрителя вновь
и вновь возвращаться к улыбке Джоконды.. Видимо, то же самое должен уметь
поэт - иначе что же заставляет меня повторять эти стихи, как заклинание?
|
Ночь на Оке.
Тишина...
Слышно, как сучья трещат
В костре рыбака
На другом берегу...
|
Но как добиться, чтобы
чаша тоже
тянула к себе зрителя, как воды глубокой реки, звала,
как костёр, горящий на дальнем берегу? И я почуствовал, что
единственный способ достичь этого - использовать движение волн. Игра отблесков на
поверхности воды то заставляет зрителя
стремиться к костру, то кружит его в водоворотах на дне чаши, то распадается
еле заметной рябью. А сам
костёр? Ведь это символ чего-то, к чему мы стремимся, но никогда не достигнем... |
|
Здесь два
варианта чаши снова разошлись. На первом я решился дать костёр через силуэт -
привычный взгляду с пионерских времён треугольник
языков пламени. Единственное, что делает его не только костром,
- это цвет, нежный беловато-жёлтый, светоносный и загадочный.
Во втором варианте я решил пойти дальше, и показать костёр
только как размытое световое пятно. Костёр - это свет, который
светит в ночи, и тьма его не обьяла - духовный и загадочный,
и в то же время близкий и манящий.
|
|
Признаюсь - именно об
этом я думал, когда мы обсуждали с Графом Муром тему конкурса. В
стихотворении всё это есть. А костёр
на другом берегу - он и просто рыбацкий костёр,
и свет чьей - то души... Сходно поняли тему многие участники конкурса,
и я всем им очень благодарен.. Но так ёмко и сдержанно получилось сказать
только у Михаила Бару.
|
|
Что ещё важного? Тьма,
точнее, разнообразие оттенков чёрного, тёмно-синего, зелёно-черного и коричнегого, и их сочетание
с отливающими металлом водами реки. Тьме
присуща своя красота и богатство оттенков, большею
частью, к сожалению, пропадающих на этих фотографиях. В темноте, как в хорошем стихотворении, всегда чудится что-то
большее...
|
|
Я потратил немало усилий, добиваясь оптимального соотношения внутреннего пространства чаши с шершавой, слегка оплавленной от высокой
температуры обжига зернисто-матовой наружной поверхностью. Залитые металлом
силуэты речной осоки перекликаются на ней с водами реки внутри чаши. Что-то
из задуманного удалось достичь, например, одновременного ощущения движения
и покоя. Что-то могло наверное, выйти лучше, и не обошлось без потерь.
|
 |
Так, в результате многократного краклирования треснул второй вариант чаши.
К счастью, лучший остался цел, благополучно
доехал и даже, кажется, понравился победителю. Вот, пожалуй,
и всё. Работа закончена, а сколько она потребовала времени и трудов - не
имеет значения.
Когда эта страница была
свёрстана, пришёл отзыв Михаила Бару:
"Всегда самое
интересное - это описание процесса создания. Единственное, что
я хотел бы заметить - стихотворение ... в оригинале
выглядит так
:
Ночью на Оке
тихо
слышно как сучья трещат
в
костре рыбака
на том берегу
...смысл
стихотворения Вы не изменили. Это главное."
Спасибо за снисходительность, Михаил! Вот так песня и становится народной - каждый начинает петь её как свою. |
|
|
